| Інтерв'ю |
|
|
|
|
Юрий Шепета: «Качество музыки зависит от таланта человека»
24 грудня 2014, середа
Поширити у Facebook
 В конце октября в Киевском дворце «Украина» состоялись премьерные показы балета композиторов Константина Меладзе и Юрия Шепеты «Великий Гэтсби» (автор идеи, исполнитель заглавной роли и арт-директор постановки Денис Матвиенко, балетмейстер Дуайт Роден (США)).
Шепета – человек непубличный. Лет десять назад он был хорошо известен киевским знатокам джаза как крепкий интересный джазовый пианист, но затем «ушел в тень».
На самом деле все это время Шепета постоянно сотрудничает с известным песенником и продюсером Константином Меладзе в качестве аранжировщика его мелодических идей.
Он поделился взглядами на современные музыкальные процессы.
- Юрий, расскажите о своих корнях.
- Родился в Виннице в семье музыкантов. Первую тягу к музыке ощутил в детском саду, в старшей группе. Муз-воспитатель организовала детский оркестрик, в который меня не взяли. Но я следил за репетициями и однажды сказал: «А можно я попробую?», - и заиграл на дудочке. Так все и началось.
Потом была музыкальная школа по классу фортепиано, куда меня легко приняли, и я охотно и с удовольствием учился в младших классах – писал музыкальные диктанты, выполнял задания. Где-то в классе 6-м очень увлекся футболом и хотел бросить музыкальную школу, но мама поставила условие закончить «на пять» этот класс. А если не получу пятерку на экзамене по фортепиано, то буду учиться до выпуска.
Я стал много заниматься, но все же не «вытянул», получил по фортепиано четверку, и пришлось заканчивать школу. В ДМШ участвовал в конкурсах юных композиторов, а в седьмом, выпускном классе, организовал околоджазовый ансамбль, мы подготовили концерт и выступили на выпускном вечере. Я понял, что нужно идти дальше, и поступил в музучилище по классу теории музыки. Проучившись три года, пошел в армию, т.к. возник слух, что грядет призыв не на два, а на три года, и я решил опередить это событие. И попал служить в ансамбль песни и пляски ракетных войск «Красная звезда», который базировался под Москвой, в Одинцово. А окончил училище после армии.
- Когда занялись джазом?
- Благодаря старшему брату Павлу, хорошему джазовому пианисту, я в 8-9 лет уже знал, кто такие Чик Кориа, Earth Wind & Fire, Steely Dan, Beatles, Queen, Abba, Boney M и других. Слушал дома много джазовых записей. В училище нам читали предмет, связанный с историей джаза. Рассказывали о Дэйве Брубеке, помню, проигрывали записи. Я все это знал уже, было не очень интересно. Иногда пропускал занятия, и вместо них мы собирались послушать новые альбомы. Однажды, помню, сразу после такого прослушивания концерта Пэта Мэтини Travels я встретил педагога, который шел с этого занятия, и он отвел меня к завучу…
- Как вы переехали в Киев?
- Мне позвонил ныне покойный Володя Михновецкий из ManSound, и сказал, что готовится сборный поп-джазовый видео-проект: Лери Винн, ManSound, Дима Климашенко, Ани Лорак.
- А как он о вас узнал? Вы ведь жили в Виннице.
- Нас, джазовых музыкантов, тогда было не так много: мой брат Павел, в Винницу приезжала группа «Видео джаз». Еще в училище я играл в винницком кинотеатре им. Коцюбинского, получал там 140 рублей в месяц, плюс стипендия. А когда работал в военном ансамбле, мы на три месяца выезжали в Англию. И благодаря экономии суточных я привез свой первый инструмент. Собственно как аранжировщик я начал работать с винницким певцом Лери Винном, популярным в 90-е годы. Писал аранжировки церковной музыки, работал в винницком кукольном театре с первой женой, сочинявшей песни.
- Вы учились аранжировке? У нас учат этому?
- Учился самостоятельно. У нас педагоги джазовых или околоджазовых кафедр и сегодня – такие же, как я, самоучки. Если говорить об украинской скрипичной, фортепианной, балетной школе, то там есть целый пласт. А здесь все остается, что называется, «на слух». Но движение в сторону профессионализации есть. Хотя должно реально пройти несколько поколений, чтобы была создана школа, в том числе и аранжировщиков. Для меня главным примером знаний о джазе является ходячая энциклопедия – Алексей Коган.
- В США, говорят, под окнами гостиницы, в которой остановился приезжий оркестр, в надежде получить заказ шатаются аранжировщики. А есть у нас люди этой профессии?
- Известным и высокопрофессиональным композитором и аранжировщиком является Игорь Стецюк. Он реальный монстр этого дела. Но по большому счету мы страшно отстали от запада и просто перепеваем их достижения 40-60-х годов – и в повторении стандартов, да и в авторской музыке. Я имею ввиду выходящие наши «новые» авторские альбомы.
- А что вы думаете об украинском джазе? Может, вы не все наши новинки знаете? Вот Коган считает, что об украинской джазовой школе уже можно говорить.
- Ну, он оптимист и популяризатор. Если вспомнить азербайджанца Вагифа Мустафу-Заде, то он действительно оставил яркий национальный след в джазе. Мне кажется, у нас есть очень способный пианист Руслан Болатов. Это талантливый человек и он очень молод. Он из крымских татар, и у него в музыке есть национальный корень, что крайне важно.
- Вы любите классическую музыку?
- Безусловно. Но для меня, чем дальше, тем больше стираются грани между направлениями музыки. Главное – музыка, а детали – это уже не важно. Качество музыки зависит от таланта человека, который ее «делает». Если автор талантлив, его музыка какое-то время проживет, если менее – то через некоторое время мы ее забудем.
- Ваша не публичность – это особенность характера или условие соавтора – Меладзе?
- Мы работаем вместе двенадцать лет. Я в первую очередь – аранжировщик его произведений. Он окончил музыкальную школу, учился игре на скрипке, что не особо удачно получалось, как он говорит. Но в определенный период наступил момент, когда он влюбился в музыку, и его «понесло» только сюда. И у меня было так же. Костя всегда мониторит все, что происходит в сфере музыки. И вот однажды он просто позвонил и предложил мне сотрудничать. Первой нашей совместной работой стала песня «Не оставляй меня, любимый».
- Ко всему, что пела «Виа Гра», приложена ваша рука?
- Да. «Притяженья больше нет», «Бриллианты» и т.д. И для Валеры. Сделано очень много. Но «в тени» ты или «на виду» - не главное для меня. Главное – что твоя работа известна, ее оценивают, слушают, любят…
- Прекрасно, что вы высказали отношение к этому вопросу. Потому что есть люди, страдающие от не публичности.
- Есть люди, которые только этим и занимаются – пиаром себя. Хотя и пиарить нечего. На мой взгляд, лучше заниматься делом. А время покажет, чего ты стоишь. И это главное, а не «обложка», грубо говоря…
- Возникает желание работать не в популярной музыке? Песни Дунаевского или Beatles останутся. А другие?
- Есть и песни Меладзе, которые я слушаю много лет. «Притяжение», например. Я вернулся на днях из Санкт-Петербурга, где был концерт Валерия Меладзе с симфоническим оркестром. И весь зал пел все песни и все куплеты, хотя этой песне уже лет десять…
- Об оркестрах. В Киеве ваш балет шел под аккомпанемент Национального симфонического оркестра Украины. И так же будут идти повторы в феврале. А в Москве и Питере?
- В Москве и Питере балет танцевал под записанную на нашем ДЗЗ фонограмму, сделанную НСО. Благодаря работе над киевской записью – а у нас было только пять смен струнной группы, не считая остального времени – украинскому оркестру удалось вникнуть в суть музыки и сыграть вживую спектакли в Киеве.
- Наверное, опыт игры с двух репетиций сложных современных академических партитур не является гарантией точности исполнения полуджазовой музыки?
- Любой стиль имеет собственную специфику. Замечаю, что во всем мире музыканты вообще все больше отходят от музыки. Мне ее нередко не хватает. И дело не в стилистике – джазовой, не джазовой. Дело в исполнительстве… Технически музыка балета «Великий Гетсби» не сложная. Сложно докопаться до ее содержания, сути, т.к. это не простенькая песенка. Меня беспокоило и то, что музыка первого (Меладзе) и второго – моего – актов разнятся.
- Большого различия, честно говоря, на первое знакомство не ощущалось. Понравились моменты и оркестровки, и развитие материала. Как продвигалась работа?
- Принцип лейтмотивности соблюдался на протяжении всего балета. Признаюсь, что только одна сцена из меня легко «вылетела». Я обрадовался, думая, что и все остальное будет так же просто. Но все остальное рождалось в муках и всего за месяц, я работал очень напряженно. Причем, даже на последних репетициях были нестыковки музыки с действием. Но премьера прошла хорошо. И за мужество всем ее участникам можно поставить крепкую четверку.
- И Сиренко, до этого дирижировавший операми, симфониями и никогда балетом, продирижировал вашей музыкой. Как вы достигли взаимопонимания?
- После записи, в результате которой Сиренко и оркестр стали более чутко интерпретировать «чистые ноты», превращать их в музыку.
- Говорят, композиторы, как правило, изначально понимают, что звучащее у них в голове в момент сочинения, никогда не совпадет с тем, как это будет звучать после воспроизведения нотной записи исполнителями. Что у вас в планах?
- Если бы не было предложения Кости, я бы не сделал то, что сделал. Теперь есть желание понять, кто ты есть на самом деле. Осуществить принцип «второго прыжка», который сложнее первого. Есть ведь «композиторы одной песни» или «одной оперы».
- Вы еще в том возрасте, когда можно сделать не один «прыжок».
- Я человек, которому нужны четкие задачи, сроки, конкретные цели. Мне хочется проверить себя, смогу ли я. Конечно, оркестр Сиренко уже играл концерт из песен Меладзе. Но этот, балетный проект был совершенно иным. И теперь, если бы возникло новое сочинение, совместная работа была бы более легкой, во второй раз мы быстрее нашли бы общий язык в вопросах интерпретации текста, музыки…
- На пресс-конференции прозвучали параллели между вашим балетом и Чайковским, Стравинским. В чем они?
- Ну, Стравинского вспомнили всуе, а вот в теме Гэтсби, считаю, с музыкой Чайковского общее есть. В первом действии все же больше влияние Гершвина – стилизации Америки 20-х.
- Что слышно о дальнейшем прокате балета?
- Летом ожидается Европа затем – Америка. И Мариинка, в которой предстоит повтор, уже вся продана – я о билетах. Поговаривали, что балет хотят внести с Мариинским оркестром в репертуар следующего сезона этого театра. И в Киеве в феврале будут два повтора в «Украине», билеты активно продаются.
- Расскажите о вашей карьере джазового пианиста.
- В Киеве меня поддержал Леша Коган. У меня есть один джазовый альбом Tribute to Bill Evans. Инициатором этого диска стал Коган, у которого в цикле джазовых концертов в «Динамо Люкс» эта программа сначала и прозвучала. Я считаю, что главное для музыканта – иметь отношение к музыке. А как это выражается – играешь ты джаз, пишешь аранжировки, сочиняешь – не так принципиально важно. Важно, чтобы то, что делаешь, имело воздействие на людей. Я считаю, что человечество все дальше уходит от чувства любви. Оно потеряло ключик от этого чувства, и это не дает ему быть вполне счастливым. И, по-моему, сейчас все меньше людей, по-настоящему занимающихся музыкой… Т.е., играть на музыкальном инструменте не означает заниматься музыкой. А создавать музыку – сочинять или исполнять – дано на самом деле очень небольшому числу счастливчиков.
- Кого вы считаете настоящим музыкантом?
- Константина Меладзе.
- А кроме него?
- Чика Кориа, Антона Веберна, Дмитрия Шостаковича, Густава Малера, Игоря Стравинского. Когда я внимательно послушал «Порги и Бесс» Гершвина, к которой относился с некоторым снисхождением – не знаменитый вариант винилового альбома с участием Эллы Фицджеральд и Луи Армстронга, а подлинник – то увидел, какая это махина, на сколько это глубокое произведение. Я люблю «Пассакалию» Веберна – одно из его ранних произведений – это шедевр. Мне интереснее слушать Шостаковича, чем любимого когда-то Пэта Мэтини – безусловно, великого музыканта. Я даже в Польшу как-то ездил на его концерт. Вот его бывший партнер пианист Лайл Мэйс остался для меня актуален. Это тот случай, когда люди интересны вдвоем. А стоит одному уйти, пропадает то, чего они достигли вместе. Я современного Мэтини даже не дослушиваю… (Пэт Мэтини – 20-кратный призер Grammy, американский гитарист – ОК.)
- А что вы думаете об американском джазовом образовании?
- Я поступил в школу Беркли в свое время. Но не поехал учиться, так как найти 12 тысяч долларов на дорогу и оплату года обучения в начале 90-х было нереально. Тогда однокомнатная квартира в Виннице стоила 800 долларов.
- Вы бываете в живых концертах?
- Слушаю фестиваль Jazz In Kiev Леши Когана. У меня есть особенность: я не люблю толпу, в которой чувствую дискомфорт. Но конечно, такие вещи, как приезд Херби Хэнкока, не пропускаю… Во время его игры я «улетал», особенно в его соло… Он уводил меня в какие-то музыкальные дали, это просто фантастика, он – человек-легенда. И так же я слушал в Киеве Джо Завинула. Это для меня и есть чистая музыка. Как настоящая музыка мною воспринимается запись концерта The Leading Ladies 1999, где показана высочайшая культура живых выступлений бродвейских певиц. Все эти женщины вызывают огромное уважение! Это невероятные истории! Уверен, если написать книгу о них, то получится огромный многотомник, который не удастся перечитать, даже если потратить всю свою жизнь только на это. Ну а даже если и успеешь прочитать, все-равно все останется загадкой!
Автор: Ольга Кізлова
Фото: Марта Останкова, Патриція Шепета
|