| Інтерв'ю |
|
|
|
|
Олег Брыжак служит в украинской церкви и поет Вагнера в Байройте
13 серпня 2014, середа
Поширити у Facebook
Солист Дюссельдорфской оперы и протодиакон православной церкви исполнил в новой постановке "Кольца нибелунга" в Байройте одну из центральных партий и поговорил с DW об Украине.
Для этого дебюта отцу Олегу пришлось пожертвовать не только уже запланированным отпуском во Франции, но и окладистой бородой. Зато можно говорить о сенсации: наконец состоялся долгожданный дебют русскоязычного певца в одной из центральных партий на Зеленом холме! Олег Брыжак, солист Немецкой оперы на Рейне (Дюссельдорф), заменил сошедшего с дистанции коллегу, Мартина Винклера (Martin Winkler), всего за неделю до начала фестиваля этого года. После "Золота Рейна" взыскательная байройтская публика дружными овациями одобрила нового Альбериха.
Брыжак – давно состоявшийся вагнеровский певец. На ведущих сценах Германии, Австрии, Америки он спел не только Альбериха, но и Клингзора, и Голландца, и Ганса Сакса. В свободное от сцены время отец Олег служит протодиаконом в украинской православной церкви.
DW: Отец Олег, расскажите, как вас "настигло" приглашение в Байройт?
Олег Брыжак: Внезапно. Я несколько раз бывал в Байройте на прослушиваниях, первый раз это было еще при жизни Вольфганга Вагнера (Wolfgang Wagner). Меня пригласили на партию Клингзора на 2016 год, но никакого разговора об Альберихе не было.
- Сколько у вас было времени, чтобы ввестись в роль?
- Неделя.
- Вы заменили Мартина Винклера, который пел Альбериха в этой постановке в прошлом году и уже начал репетировать в этом. Его уход стал изрядным скандалом, режиссер Касторф чуть ли не в суд собирался подавать на руководство фестиваля за эту замену. Вы знаете, что на самом деле случилось?
- Абсолютно честно: я не в курсе. И у меня даже времени не было, чтобы выяснять это. Пришлось репетировать с десяти утра до десяти вечера. Костюм и грим – за неделю. Впрочем, мне в моей карьере не раз приходилось выручать театры в день премьеры, а то и за два-три часа до спектакля.
- Расскажите о себе. Вы родом из Казахстана?
- Я продолжаю о себе говорить, что я родом из Советского Союза. Я приехал в Германию как раз во время путча. Я получил образование как баянист в Караганде, сперва в музыкальной школе, потом в училище. Стипендия была маленькая, 30 рублей, и мы, студенты, подрабатывали в хоре.
Меня заметил руководитель, предложил перейти на вокальное отделение. Я сперва отказывался, потому что я был, должен вам честно сказать, неплохим баянистом. И у меня имелся прекрасный концертный инструмент – "Юпитер". По сути, мой отец уговорил меня стать вокалистом, три дня меня уламывал.
- Отец был музыкантом?
- Нет, хотя он прекрасно играл на гармошке, гитаре, скрипке, мандолине и балалайке. Отлично пел, хотя и фальшиво, но у него был сильный тенор. Консерваторию я закончил, уже будучи солистом театра в Алма-Ате. Потом я пел в Челябинске, во Львове. Последняя моя остановка – Капелла имени Глинки в Санкт-Петербурге.
- А как вы оказались в Германии?
- В 1990 году я пел в Штутгарте на международном конкурсе колоратурных певцов имени Сильвии Гести. Я получил вторую премию и приглашение в театр Карлсруэ. С 1996 года я - солист Немецкой оперы на Рейне в Дюссельдорфе.
- Говорят, что к Вагнеру певец должен приходить в зрелом возрасте. Каков был ваш путь?
- Альбериха я спел в 34 года. Но что касается таких партий, как Зигфрид, Хаген или Ганс Сакс, то я не советовал бы их петь рано. Тут нужен певческий опыт. Иначе споешь один, два раза, а потом просто потеряешь голос.
- Нередко приходится слышать от русских друзей, даже певцов: "Что же вы такое нашли в вашем Вагнере? Это же ни петь, ни слушать нельзя"...
- Честно говоря, когда я приехал в Германию, Вагнер для меня тоже был чем-то непонятным, скучным. Понимание этой музыки приходит по мере того, как ты ей занимаешься. В Вагнере, не все это понимают, очень важна связь между музыкой и текстом.
Смысл и звучание каждого слова необыкновенно значительны. Для меня как для вокалиста Вагнер – это вызов чисто технически. Но я не устаю повторять, что Вагнера следует петь с наслаждением. Только если ты наслаждаешься, находишь вкус в этой музыке и этой игре с текстом, только тогда ты можешь ее хорошо петь.
- В этой связи вопрос: может ли русский слушатель, не знающий немецкого языка, вполне понимать Вагнера? Или следует вернуться к практике исполнения на русском языке?
- Даже в хорошем переводе многое теряется. Невозможно перевести каждый тон таким образом, чтобы это соответствовало замыслу композитора. Поэтому я думаю, что петь надо на языке оригинала, а слушатель должен готовиться: можно же взять либретто, прочитать перевод текста. Очень важно понимать, что поют. Иначе очень многое теряется.
- Вы пели на множестве крупных сцен. Чем от них отличается Байройт?
- Честно?
- Да, пожалуйста.
- Ажиотажем. Медийной шумихой. Вся ситуация немножко мне напоминает советские времена: у нас, чтобы сделать карьеру, обязательно надо было быть лауреатом международных конкурсов.
В Германии же, чтобы получить признание в качестве исполнителя Вагнера, нужно непременно спеть в Байройте. Вся эта кухня вокруг фестиваля меня удивляет. Скажем, включил я сегодня телевизор, посмотрел новости. Рассказывают о том, что вчера был "Зигфрид". Что было самое главное? То, что канцлер приехала на спектакль!
- Согласитесь, это важный жест со стороны главы правительства.
- Да. Но меня как артиста удивляет: неужели мы, певцы, не достойны того, чтобы хоть два слова было сказано о том, кто и как пел, какова была реакция публики? Покажите хоть немножко уважения к нам, певцам. А то получается, что важно все, что угодно, только не сама музыка и ее исполнители. Хотя, конечно, у Байройта - уникальная аура, и быть приглашенным сюда – большая честь для каждого певца.
- Вы ввелись в постановку, скажем так, спорную. Насколько комфортно вы себя чувствуете в этом "Кольце"?
- Начнем с того, что вписаться за такой короткий срок сложно в любом случае. Для меня было главным просто изучить "географию" этого спектакля. Кроме того, мы, певцы, работаем с музыкальным материлом. Режиссеров, к сожалению, мы не можем выбирать.
Но я хочу одно сказать, не касаясь лично этого режиссера, про современных режиссеров вообще: cегодня в мире накопилось столько проблем, геополитических, межнациональных, социальных, что режиссеры, естественно, хотят показать эти проблемы на сцене. Мои претензии - к сегодняшним композиторам: где новые оперы, которые отвечали бы времени и проблемам? Нет их! Режиссеры как-то пытаются компенсировать это, пользуясь классической музыкой. И я их понимаю. Даже если их представление об этой музыке не всегда совпадает с моим.
- Франк Касторф прочитывает "Кольцо" как противостояние двух систем: империализма и социализма. А о чем для вас эта музыка?
- Все "Кольцо" Вагнера построено на весьма определенном послании к человечеству: те люди, которые стремятся к безграничной власти, в конце концов проиграют.
- Не устаешь удивляться актуальности Вагнера. Вот мы сидим с вами на Зеленом холме, беседуем, а всего в паре тысяч километров идет война…
- Мне очень больно на это смотреть. Я невольно вспоминаю моего отца: он был украинец. Когда пришла немецкая армия во время войны, ему было 15 лет. Его отправили в Германию на работы. Он выжил там, но когда вернулся домой, был осужден как врага народа на 25 лет лагерей и отправлен в казахстанский ГУЛАГ. В этом лагере, на поселении, я и родился. До 1960-х годов люди не могли выехать оттуда.
Лишь в конце 60-х отец был реабилитирован. Но мне посчастливилось в одном смысле: я вырос среди людей, которые представляли все национальности Советского Союза. Там были и немцы, и грузины, и латвийцы, и литовцы. Мы, дети, выросли в абсолютно интернациональном обществе. И сегодня для меня сказать, что какая-то нация лучше, чем другая, просто немыслимо.
Я люблю Украину, я люблю Россию, я люблю Казахстан. Для меня межнациональная рознь – что-то непонятное. Как можно делить Россию и Украину? Давайте будем честно говорить: половина России – украинцы. А сколько русского населения на Украине? Сегодня говорить, что одна нация лучше, чем другая, или не признавать русский язык на Украине немыслимо. Но самое страшное для меня, это я говорю уже не как оперный певец, а как протодиакон, что в этом конфликте гибнут люди. Каждый день, каждый час. Гибнут дети. Нет и не может быть политических целей, которые это могли бы оправдать.
- Где вы служите, отец Олег?
- В украинской православной церкви в Крефельде под Дюссельдорфом. Я был рукоположен в дьяконы на Украине, в церкви Московской патриархии, тогда не было еще разделения, в конце 1980-х годов. Моим искренним желанием было уйти в церковь, и это желание меня и сегодня не оставляет. В нашем приходе есть люди и из России, и из Украины, из Казахстана, бывшей Югославии, православные немцы, эфиопы. И мы не допускаем у себя никакой межнациональной розни.
- На каком языке вы служите?
- На украинском и на немецком. Евангелие читается на двух языках. А возгласы и ектиньи – я уже смотрю, кого сегодня больше. Я счастлив, что могу служить.
Автор: Анастасія Буцко
Джерело: www.dw.de
|